Ян Габараев
И солдат, и ребенок, когда они ничем не заняты – потенциальные преступники, считает ветеран югоосетинского ОМОНа Джемал Козаев.
В пятницу, 14 февраля, отряд милиции особого назначения Южной Осетии отмечает свой день рождения. С 1992 года эта силовая структура охраняет покой граждан согласно неизменному принципу.
"Противодействовать врагу – внутреннему и внешнему. Это центральный принцип", — вспоминает Козаев слова первого командира ОМОН, Вадима Газзаева.
Предпосылок к появлению новой структуры в правовом поле республики в начале 90-х годов - две. В первую очередь, это негласное требование общества, которое в условиях краха законных институтов раздирали бандитизм и беззаконие. Во-вторых – это внешняя военная угроза и, как следствие, "реактивный" патриотизм.
До узаконивания ОМОНа, как подведомственной МВД организации, в республике уже действовали две мобильные группы, которые пытались удержать шаткий порядок в стране. В последующем их участники и составили костяк отряда.
"Все были кадровые сотрудники милиции. Из вооружения у нас изначально было 14 автоматов – осталось 13, когда пропал один из сотрудников", — рассказывает Козаев.
К моменту заключения Дагомысских соглашений в рядах организации, которая, по аналогии с московским ОМОНом, сама себя обозначила, уже работало больше ста человек.
За этот короткий период югоосетинский ОМОН не раз сменил месторасположение.
"В 1992 году мы поехали во Владикавказ. Нас там вооружили, и мы стали законным подразделением", — говорит Козаев.
Сардинелла
Козаев вспоминает, что появление ОМОНа пришлось на самый тяжелый период в новейшей истории Южной Осетии.
"Казарма очень сближает людей. Так же и голод. Если люди правильные – в противном случае, станет только хуже", — говорит он.
В те годы, вспоминает Козаев, голод висел над головами Дамокловым мечом постоянно.
"Было время, что мы два месяца питались сардинеллой. Наш повар чего только из нее не делал – умудрялся варить из нее уху. Тот самый, "германский" хлеб мы жарили на масле – иначе съесть его было невозможно", — рассказывает он.
Козаев вспоминает, что в одно время они не получали заработную плату целый год.
"Впрочем, когда я поехал во Владикавказ, мне зарплаты за весь год не хватило даже на кроссовки", — говорит он.
Жесткий и справедливый
"Если мы их не возьмем к себе, они станут преступниками", — цитирует Козаев первого командира югоосетинского ОМОНа.
Однажды, когда ОМОН еще располагался в дубовой роще, к ним пришли устраиваться целый класс выпускников. Козаев – тогда он работал замом по личному составу – верный принципу командира не брать на работу "сырых" ребят, отнесся к этой идее без энтузиазма.
"Вадим сказал, что, если мы их не возьмем, они найдут свое место в преступном мире. Поэтому, объяснял он, мы их воспитаем. Сегодня все эти ребята со званиями не ниже полковника", — говорит он.
С особым трепетом командир относился к семьям своих бойцов. Знал их родственников лично.
"Если он проезжал по городу и встречал, к слову, жену или мать своего бойца, он выходил, здоровался, интересовался, как у них дела и чем им помочь", — говорит Козаев.
А в случае новобранцев фильтрация была беспощадная. По словам Козаева, командир быстро оценивал личностные качества человека. Сложившееся впечатление оставалось подтвердить или опровергнуть "в поле".
Понимание того, что конкретному новобранцу нечего делать в ОМОН, возникает быстро, говорит Козаев.
"Это заметно даже по тому, как он садится в машину. По правилам, боец должен в полной готовности и уже в машине быть за 45 секунд", — объясняет он.
Если человек оттягивает момент, избегает выезда – это однозначный показатель.
"Главное в те годы – это состояние души. Сила шла на силу, и прогибаться было нельзя", — добавляет он.
В конечном итоге, замечает он, наступает время, когда интеллектуальный ресурс исчерпан. Тогда наступает время применять силу.
А силу – всегда уважают.
Врач, дворник и милиционер заняты одним делом
"Сотрудник милиции знает, куда идет. В нашей работе разделение простое. Ты – сотрудник, а он – преступник", — говорит Козаев.
В этом нехитром уравнении, считает он, нет места дружеским и родственным чувствам.
"Другое дело, что настоящий командир должен таких ситуаций избегать, не отправлять своего бойца арестовывать брата. Желательно", — отмечает он.
Козаев подчеркивает, что каждый должен в полной мере отдавать отчет своим обязанностям.
"Я не вижу разницы между врачом, дворником и милиционером. Все они заняты очищением. От болезней, грязи и преступников", — считает он.
Кто работает в ОМОН
"Если бы ты увидел, как бойцы играют на балалайках, ты бы никогда не поверил, что они могут надеть маски и поехать на вызов", — говорит Козаев.
В ОМОН идут разные люди – художники, борцы, боксеры и музыканты.
"Это не какая-то избранная категория людей. Это очень простые ребята, которых сплачивает дружба и дисциплина. Этим двум компонентам ОМОН обязан своим устрашающим фактором", — замечает он.
Сложности профессии, добавляет Козаев, пропорциональны ценному опыту.
"ОМОН – это кузница руководящих кадров. Достаточно вспомнить, где начинали свою работу наши министры. Вдобавок, каждый сотрудник занимается спортом, ходит в театр. Самое важное – он находит настоящих друзей", — заключает он.
